Кто бы мог поверить, что любимому многими актеру на днях исполняется 53.
Виктор Сухоруков по-детски открыт и немного наивен, по-юношески активен
и целеустремлен и, пожалуй, только печален как-то по-взрослому.Из всех увлечений, главное и единственное п работа. Он сыграл в более чем тридцати картинах: от киллера в "Операции "С Новым годом" до продажного депутата в "Бандитском Петербурге", от Ленина-Зуева в "Комедии строго режима" до упыря в фильме "Про уродов и людей". Сухорукова даже звали на роль одного из злодеев в очередной бондиаде. Однако известность ему принес балабановский "Брат".
Мы застали Виктора Ивановича на съемках очередного балабановского хита "Жмурки", который снимается в Нижнем.
"Я сравнивал себя с Леоновым"
- Как вам работается с Балабановым в "Жмурках"?- Я очень уважаю этого человека. Алексей, по-моему, впервые в российском кинематографе собрал такую обойму ведущих актеров страны и сконцентрировал их в одной, не скажу что уж очень сложной истории. Он нашел ключик, создал образ истории, сочинил ее изображение, которое будет супероригинальным, ярким и, наверное, опять провокационным и скандальным.
- А вы уже представляете, какая это будет картина?
- Конечно, не представлял бы, не стал бы играть. Я удивляюсь другому. В былые времена в других фильмах Алексей делал мне больше замечаний. Он ставил задачи, а я, кивая головой, не всегда выполнял их. Мы ведь люди творческие, самовольные, хулиганы. Его это раздражало. Поэтому раньше Алексею со мной было тяжелее, как мне казалось. Хотя, возможно, он и уважал меня как актера, иначе бы не работал бы со мной столько лет. Все-таки пять фильмов вместе прошли. А в "Жмурках" он на меня почти и не ругается, относится ко мне как-то по-отечески. Говорит, доволен моей работой. Я ведь с ним не работал с 2000-го года, после "Брата-2".
- Кстати, тогда вы сказали, что на "Брате" ваша с Балабановым совместная деятельность закончится.
- Да, было такое. Мы с ним эти четыре года даже не общались. Наверное, мы и друзьями-то никогда не были, но у нас крепкий творческий союз. В свое время журналисты окрестили меня талисманом Балабанова. Вспомните, мы начинали с ним в 1990 году с фильма "Счастливые дни". Тут же молодой Балабанов полетел в Канны. Затем был "Замок" по Кафке - Берлинский фестиваль. "Про уродов и людей" вообще весь мир посмотрел. Ну а потом сняли "Брат" и 'Брат-2", после которых я стал известным по всей Руси-матушке.
- Но до этого фильма была еще "Комедия строгого режима", где ваша роль намного сложнее.
- Да, но почему-то такого ажиотажа, как после "Брат"х, не было, и ваш брат-журналист своим вниманием меня не очень баловал. Конечно, в "Комедии" моя роль куда интереснее, там есть перевоплощение. В какой-то момент я даже сравнивал своего героя Зуева-Ленина с работой Евгения Леонова в "Джентльменах удачи". В "Комедиии" тоже три этапа, три ипостаси: заключенный, Ленин и так скажем переход из одного качества в другое. В этом смысле я согласен с тобой. Однако популярность пришла ко мне все-таки после "Брата".
- Кстати, во многих фильмах вы играете под своим именем. Случайность?
-Это моя инициатива. Мне кажется, Виктор всегда соответствовал тем персонажам, которых я играл. Это имя в переводе означает гпобедительх, когда человек чего-то добивается, а потом все рушится. Так же я борюсь с собой. Я был Виктором в "Бакенбардах", "Комедии строгого режима", "Про уродов и людей", в "Брате".
"Взорву весь мир к едрене фене"
- И часто вы боритесь с собой?- Я имел в виду внутреннюю борьбу для достижения какой-то цели. Ведь сегодняшний Сухоруков п это не продукт определенного круга людей. Перед тобой сидит результат собственного приготовления, собственного производства, собственного сочинения. Для того чтобы стать сегодняшним Сухоруковым, благополучным, розовощеким, удачливым, болтливым, вертлявым, карнавальным клоуном, в котором замешано и лукавство, и шизофрения, и красное, и белое, мне пришлось пройти непростой путь. Это и тунеядство, и пьянство, и одиночество, и неудачи в театре, в кинематографе. Я стал сниматься в 40 лет.
- Помню, в одном из интервью Сергей Бодров поделился поразившей его историей, которую вы ему поведали. История, если не ошибаюсь, касалась как раз того тяжелого периода в вашей жизни, когда вы еще не снимались в кино.
- Рассказываю. В 1984 году, во времена моего небытия, моего умирания в кавычках, распада, когда я вылетел из театра, где пили все, но выгнали именно Сухорукова. Когда мой телефон отключили за неуплату, сгорел единственный черно-белый телевизор, и я ходил и собирал окурки, я почувствовал дно моей вселенной, слава Богу, оно оказалось твердым. На этом дне стояла скамейка с видом на огромный проспект в Петербурге. Я сел на эту скамейку и спросил себя: "Ну и что дальше? Все? Конец?". И вдруг передо мной как будто образовалась невидимая стенка. Весь мир словно оказался за пределами моего сознания, за стеклом (есть такая смешная передача). Я отстранился от этого мира и неожиданно увидел: идут люди, еду машины, работают магазины, мигают светофоры, мир шумит, гудит, стоит, спешит, разговаривает, дышит, живет. Но без меня. "Как же так?! - думаю про себя. - Я же здесь, а они меня не видят, не замечают. Значит, я им не интересен, не нужен, они про меня не знают. Я умер!". Я жутко испугался этого. Но вдруг понял: мне сейчас дана прекрасная возможность наблюдать за миром без меня! И почувствовал гнев, ведь я здесь родился, учился, служил, любил, пил, страдал, все было, и теперь вы - без меня?! Рано хороните. Я еще приду, поднимусь, взорву весь этот мир к едрене фене. И через какое-то время моя жизнь изменилась. А Сергею Бодрову эту историю я рассказал во время одной из наших многочисленных бесед, когда мы жили в гостинице в Чикаго.
"Такую голову любят все художники-гримеры"
- Значит, такой имидж вы сами себе придумали?- Я понял, что ты имеешь в виду. Голову мою придумал Балабанов. Побрил меня в 97-м году, и так я с ней и живу, мне нравится. Я в ней симпатичней что ли, интересней, а с волосами становлюсь простым, рядовым. Но главное, такую голову любят все художники-гримеры. Может, поэтому в последнее время мне все больше предлагают персонажей с волосами.
- Похоже, работа для вас - это все. А как же семья?
- Семья... Есть близкие люди, друзья. Они моя семья. Наверное, больше нечего сказать.
- Как вам работается с женщинами-актерами?
- Хорошо, люблю с ними работать. Мне почему-то меньше везет с женщинами-режиссерами. С ними у меня постоянные сложности. Так было в "Теории запоя", в "Богине".
- Женщину сыграли бы?
- Только при острой необходимости.
- А какую?
- Конечно, Кармен! Конечно, с испанским налетом!
-Для вас каждая роль - событие или есть роли, которые вы, может быть, и не стали бы играть?
- Пожалуй, у меня нет нелюбимых ролей. Это там, в начале пути или когда за спиной еще ничего нет, я, возможно, и сказал бы: "Как мне охота сыграть Красную Шапочку или Гамлета". Сейчас у меня есть выбор. Правда, недавно поймал себя на мысли, что пропадает ощущение новизны, события, как ты сказал. Терять это ощущение очень не хотелось бы.
Артем АНИСЬКИН ("КП-Нижний Новгород").
